Сезон цунами Глава 1

[ANJELL89]

Название:Сезон цунами
Авторы:Власть несбывшегося , maryana_yadova
Бета:Kiev_Gerika главы 1-5
Пэйринг:Гарри Поттер/Драко Малфой
Рейтинг: NC-17
Жанр:Detective/AU/Romance
Размер: Макси
Статус:в процессе
События:ПостХогвартс, Фик об оригинальных героях, Воскрешение мертвых
Саммари:Пост-хог. Спустя 10 лет. Поттер в качестве частного детектива расследует дело о похищении опасного артефакта и вынужден обратиться за помощью в расследовании к Малфою.
Размещение:разрешение получено

1


Огневиски в «Дырявом котле» подавали по-прежнему такой же дрянной, как и раньше, еду надо было тщательно рассматривать, прежде чем отправить в рот, на скатертях и салфетках желтели застарелые пятна. А Рон Уизли по-прежнему смотрел тяжелым взглядом, с невысказанным укором, давним, уже многолетним. И с такой же надеждой. А вдруг? Вдруг Гарри передумает, перенастроится? Уизли считал равнодушие Поттера чем-то вроде вируса, пусть болезнь и явно затянулась, ну и что, просто возникли осложнения.

— Рон, я все понимаю. Но ты даже толком не сказал, что от меня-то надо? И как могло так быть, что ни аврорат, ни отдел тайн толком не знали, что именно содержится в хранилище?

— Ну, хранилище-то тайное!

Гарри фыркнул, не удержался, прыснул виски на скатерть.

Рон понял, что ляпнул что-то не то:

— Там, знаешь, сколько всего хранится! Артефакты конфисковывали во время войны тысячами, у сотен темных магов! И продолжают конфисковывать до сих пор!

— Грабь награбленное… — задумчиво проговорил Поттер.

— Нет, тут как раз вовсе не награбленное! В чем и дело! Ценность этих артефактов в том, что они являются фамильной собственностью темных волшебников, передавались по наследству, некоторые происходят из совсем уж древнейших времен — ровесников Мерлина, а то и раньше… А уж волшебники древности были посильнее нынешних, сегодняшняя магия — слабый раствор, а магия древности — эссенция! Там есть обереги, пришедшие из Африки, от совсем страшных племен… Есть те, к кому приложили руку инки и майя, а есть из Вавилона, Междуречья, древнего Ирана, Индии… Кое-какие датируются еще годами до нашей эры! Например, кольца с алыми алмазами, которые помогали искать и вызывали на поверхность «кровь земли»… Это не метафора, Гарри — это просто нефть! Есть украшения, предположительно принадлежавшие царю Виштаспе! Ты вот знаешь, кто такие дэвы? Это не просто старые легенды! Из более поздних «подарочков» — боевые арсеналы шаманов вуду… Да там одной хитросплетенной веревочкой можно таких дел натворить!

— Рооон? Когда ты изучил историю древнего мира? — изумленно спросил Гарри.

Уизли смутился, уткнулся глазами в тарелку.

— Интересовался.

— Влияние жены? — понимающе улыбнулся Поттер.

— Самому стало интересно, — буркнул Рон.

Как хорошо, что хоть что-то в этом мире не меняется, подумал Гарри.

— Но ты можешь мне сказать, что пропало конкретно?

Рон оглянулся и наклонился ближе.

— Трость Люциуса Малфоя, — тревожно зашептал он. — Она такая… всегда была необычная. Похоже, ее можно в куче обрядов использовать. Но для чего ее украли? Чтобы вообще владеть? Или для какого-то конкретного дела? Очень нехорошая вещь. Оч-чень.

— Трость? — Гарри поднял бровь. — Всегда думал, что она нужна Люциусу исключительно для шика. Чтобы поражать воображение. Ну и эльфов хлестать, конечно, — ядовито добавил он.

Люциуса ему до сих пор вспоминать было неприятно. Несмотря на то, что тот был приговорен к поцелую дементора, а, по мнению Гарри, никто на свете этого не заслуживал.

Люциуса уже не было на свете, но интерес к его огромному магическому наследию оставался живее всех живых. У некоторых вещей жизнь гораздо, гораздо длиннее, чем у людей. Гарри вспомнил рекламу одной люксовой марки швейцарских часов: «Вы не являетесь собственниками наших часов, вы просто передаете их следующему поколению». Поттеру этот слоган всегда казался слишком, неприятно двусмысленным.

Но дольше всех живет идея, она поистине бессмертна. Неужели действительно сохранились настолько древние артефакты?

— Что такого в этой трости? Она была такой… затейливой формы. Я думал, все выпендривается старший Малфой, мачо магического изображает…

Ром опять наклонился, они почти столкнулись лбами, и его хриплый шепот остро напомнил Гарри школу, тамошние секреты, интриги, — и детские маленькие тайны тоже.

— Вообще, она из неизвестного дерева. Мы думаем, африканского. Набалдашник из нефрита с резьбой, вкрапление черного агата и большой изумруд в золотом обрамлении. А на противоположном конце трость завершается скрытым стальным острием, так что ее можно использовать и как колющее оружие, а не только — по башке шарахнуть…

— Ого! — сказал Гарри. — И все равно, что вы так забеспокоились-то? Есть же причина, ну давай, Рон!

— Ну… — Уизли основательно помял салфетку в пальцах. — Дерево как раз навевает подозрения… и резьба. Там не просто узор, там заклинание. Такие использовали как раз шаманы вуду. Да и дерево оттуда. Из Дагомеи. Ну, в общем, некромантия.

— Рон! И что в этом такого удивительного? И сейчас есть некроманты, которые с помощью одной только волшебной палочки из могил подымают!

— Ну да… Но, вообще-то, сейчас некромантов почти не осталось. Они скорее легенда. Ты это по старой памяти говоришь… Да и видел ли ты настоящего некроманта, ну, кроме… Кроме понятно кого. Все о них знают и говорят, но никто вживую как-то не видел. Да и потом, подобные заклинания использовались в более сложных обрядах… не просто вытащить из земли зомби и направить убивать…

— Каких же?

— Точно мы не знаем. — Салфетка была уже измочалена в хлам.

— Круто, — резюмировал Гарри.

— Что? — вскинул глаза Рон.

— Ничего. Еще что-то пропало?

— Ммм… Пока не заметили. Но ты же знаешь, хранилище огромное. Трость-то всегда была под особым контролем — как собственность Пожирателя смерти. А есть же мелкие вещички… все даже не упомнишь. Могли быть какие-то кольца, цепочки… котелки там, ножи кухонные. С виду ничего особенного, но в сочетании…

— Министерство магии погубит бардак, — злорадно сказал Гарри. — Даже в маггловской полиции нет такого! А вы решили, значит, это дело открыть, раз аврорат занимается? Признали вообще факт существования Скрытого хранилища? Молодцы…

— Угу, — как-то скованно сказал Рон.

— То есть на сегодня мы… вы не знаете, для какого обряда нужна трость (некромантия — это лишь самое страшное подозрение?), списка ее свойств у вас нет, заклинание вы прочесть не можете, и того, кто бы мог дать вам информацию, у вас тоже на примете нет. Да еще и не знаете, что, кроме трости, было украдено. Великолепно, Рон, что я могу сказать.

— Не злорадствуй, — хмуро сказал Узли. — Есть у нас предположительный информатор. Мы даже к нему уже приходили. Без толку, правда. Вот и я хочу, чтобы ты… так сказать… в частном порядке… расколол его. Вы друг к другу всегда были несколько неравнодушны, а я-то для него… Ай, да ладно.

— Кто?

— Хорек, кто! Гарри, включи, наконец, мозги!

Черт. А ведь и правда! Надо же быть таким тупым!

Поттер обмяк на стуле, выпитое бросилось в голову и теперь огненными молоточками стучало в висках.

— Малфой, значит… Думаешь, родители посвятили его во все секреты? Что-то он не казался мне никогда сильным магом… Все время лажал. Некромант? Хмм… с трудом, с трудом верится, Рон.

— О Мерлин, я не утверждаю, что он некромант! Хотя с удовольствием бы засадил его лет на пять, чтобы жизнь медом не казалась! Но то, что ему передали знания семьи после его совершеннолетия, — это факт. Ты его каким помнишь? Мальчишкой сопливым, мелким трусливым змеенышем? Теперь он совсем другой, Гарри. Совсем. Теперь он — змея.

— Постой… Рооон?

Гарри показалось, аж воздух зазвенел, тоненько, будто стая комаров носилась вокруг. В горле пересохло, в груди забилось… дьявол, не может быть?!

— Ну да, — Рон впервые отвел глаза. — Я знаю, где он. И раньше знал. Это же ты у нас ничего перед носом не видишь. Между прочим, он клуб держит в твоем районе. Да что там, почти напротив твоего нового дома в Кенсингтоне.

— И про дом знаешь? — прищурился Гарри.

— Ну, профессия у меня такая. Есть такая работа — родину защищать, — сказал Рон и посмотрел зло, прямо.

— Ну и… какой же он сейчас?

Уизли засмеялся.

— Да сволочь он высокомерная, чванливая, как и раньше. Владелец ночного клуба. Дорогие шмотки, шикарные тачки… Плейбой. Слизеринец, одним словом. Но глаза у него другие. Не знаю, как сказать даже… Внимательные какие-то, серьезные. Сам увидишь.

Поттер вспомнил почему-то Малфоя в туалете Плаксы Миртл — белую рубашку, белые растрепавшиеся волосы, слезы ручейками по щекам… и какую-то странную, внезапно проступившую нежность в тонком, худом лице. Помнится, тогда в голове у Поттера среди множества теснившихся мыслей блеснула одна совсем нелепая и неуместная — что Малфой красивый. Потом как-то об этом не довелось вспоминать. А картинка до сих пор перед глазами стояла ярчайшая, как будто не десять лет назад, а вчера. Банальная фраза, а — правда.

— Так все-таки ты меня хочешь отправить к Драко Малфою, комиссар? Не боишься последствий в виде нового убийства?

Уизли засмеялся.

— Нет, Гарри. Почему-то я думаю, что тебя это развлечет. И что ты сам не утерпишь наведаться к Хорьку. Ностальгия, Гарри, твое слабое место. Всегда была.

Воздух зазвенел сильнее и сгустился. Глядя, как рыжая макушка Рона мелькает в проеме двери, как он быстро машет рукой на прощание, Гарри сжимал пальцами край скатерти и думал, что с этого момента в его жизни включился какой-то странный хроноворот.

Он изо всех сил пытался не замечать судорожные спазмы в груди — то ли радость, то ли горечь, то предвкушение — но с окружающего мира уже сдернули мутную пленку, и теперь он горел, пульсировал и дышал, наступал на Гарри, раскрывал объятья и расставлял западни.

Мир, полный ловушек и чудес.

Малфой.

Ну надо же.


* * *

Вляпался он в эту историю, когда, как говорится, ничего не предвещало.

В тот вечерний час Гарри только расстался с агентом Maykenbel properties, окончательно уладив вопрос с приобретением собственности, и с некоторой иронией осматривал свою новую квартиру в маггловском районе. Впрочем, маггловский район был Кенсингтоном, так что жаловаться Гарри не приходилось. Он вспомнил, как соловьем заливался агент: «Наши квартиры в Кенсингтоне — лучшая отправная точка для знакомства с захватывающим и интереснейшим центром Лондона».

Если бы кто-то раньше сказал волшебнику Гарри Поттеру, что он полгода не будет появляться в магической части Лондона — и даже не будет скучать по ней, он бы счел прогнозиста безумцем. Однако против правды не попрешь — Гарри действительно уже почти шесть месяцев не наведывался в магический мир. Вместо этого он сделался коллегой столь любимого простыми англичанами Шерлока Холмса — частным детективом и распутывал в основном убийства. И в основном жуткие.

Было ли ему интересно?

Наверное, было. Даже стопроцентно.

Все же это всегда было в его духе: борец со злом, надежда отчаявшихся, бескорыстный герой и все такое прочее.

К 28 годам Гарри удалось воплотить в жизнь все свои мечты. Он с отличием окончил школу авроров, шесть лет посвятил борьбе с темной магией в аврорате, множество раз рисковал собой, дослужился до весьма значительных наград и, разумеется, успел примелькаться в газетных передовицах.

Возможно, все и шло бы своим чередом, но однажды он коснулся тем, к которым прямолинейных, а особенно инфантильно героических авроров не допускали. Коснулся — и увяз, не был бы Поттером, если бы не увяз. Просто потянул за веревочку и пошел за ней, как за волшебным клубком.

Понятно, что веревочка привела к дверям отдела тайн министерства магии, к невыразимцам. И открыла ему другие двери, а за ними развернулись такие картины, которые Гарри и сейчас без тошнотной тоски не мог вспоминать.

Победители были ничем не лучше побежденных, и, возможно, если бы Гарри чуть дольше пожил в мире магглов, до него быстрее бы это дошло. Но Поттер слишком долго, непростительно долго оставался наивным юным мальчиком. Со склонностью к максимализму, разумеется. Да и когда ему было вырасти? Победить главного темного волшебника магической Британии — не пятерку на зельеварении заслужить. Какой-то частью своей души Поттер навсегда остался в этом возрасте, как птица — в асфальтовом озере, так и не смог выколупаться. «Синдром Питера Пэна» — называл это пожилой маггловский психолог, с которым частный детектив накачивался иногда виски по субботам. Разумеется, на сеансы к нему Поттер не ходил.

Гарри пытался добиться тогда внутреннего расследования, но ему все популярно объяснили, и он понял. Подал на увольнение сам, снял значок аврора, даже подписал бумаги о неразглашении. Легко отделался.

Он не презирал себя за это, нет. Просто он уже к тому времени сильно устал.

Почему именно в тот вечер Гарри все это вспомнил, жаря рыбу на своей новой кухне и обустраивая в огромной клетке молодую ушастую сову удивительного медового окраса с янтарными глазами?

Потому что прилетела другая сова, серая и растрепанная, долго долбилась в стекло, издавала скрипучие звуки, — а Поттер уже отвык от такой долбежки, забыл. Принесла письмо от Рона, который по-прежнему служил в аврорате, дослужился до комиссара одного из магических районов. В аврорате, да и в самом министерстве, с ним считались, его уважали — он-то не задавал лишних вопросов.

В письме была просьба помочь с расследованием одного «крайне важного и неприятного дела. Подробности рассказать здесь не могу, встретимся завтра в шесть вечера в «Дырявом котле».

Гарри поморщился, потом усмехнулся, пожал плечами. «Дырявый котел?» Что за вечные ностальгические настроения? Ну да и ладно. Какая разница?

Отказывать Уизли он не стал. Да и… не хотелось себе врать, было любопытно. И соскучился он уже. Соскучился по волшебству и по всему тому, что было — простая будничная жизнь волшебника.

Поттер посмотрел на пожарившуюся рыбу и выкинул ее в мусорное ведро. Запах в кухне стоял такой, как будто гнило несколько туш китов.

Гарри дождаться не мог, когда снова увидит обшарпанный «Дырявый котел».


* * *

Клуб действительно находился неподалеку от дома Гарри. Дорогой, мажорный, определил Поттер. Он не помнил, когда последний раз посещал подобные заведения. Давно это было. Да в маггловском Лондоне, пожалуй, что и никогда.

С виду клуб спал, было четыре часа дня. Гарри пробрался с черного хода, его даже никто не остановил. Мимо него деловито пробежали куда-то вглубь клуба загорелые накрашенные мальчики и девочки с портпледами на плечах, протрусил крупный, почти наголо остриженный мужик в розовой рубашке, больше походившей на женскую блузу.

Гарри спустился вниз по лестнице, в большое сумрачное нутро клуба. Глазам не хватало света, он едва выхватил из полутемноты танцпол, столики, подиум, потом разглядел пляску теней — репетировавших номер танцоров, вертевшихся возле пилонов причудливо наряженными куклами без костей. Но Малфоя увидел сразу же, мгновенно, как будто под дых ударили. Он стоял рядом с тем крупным розовым мужиком, скрестив руки на груди и, конечно же, был недоволен. Конечно же!

— Томас, ну как они двигаются, куда ты смотришь? Это что, пластика? Вот этим кого-то можно обольстить? Такая музыка — и такая на выходе получается общественная баня! Ну вот даже ты, Лолита? Ты же не ростовой цыпленок у общепита! Кто так соблазняет?! А мальчики — это же уму непостижимо, откуда ты их набрал, Том?! Из дома престарелых? В таком случае, господа, домино, компот и кроссворды ждут вас!

Широкоплечий лысый татуированный Том, которому по силам было сломать Малфою шею одним движением кисти, что-то мрачно бубнил в ответ.

Гарри поймал себя на том, что ухмыляется. Он оперся спиной о косяк и ждал продолжения шоу «Недовольный Малфой и несчастные жертвы его настроения».

— Сам бы попробовал, — донеслось со сцены недовольное.

Кто-то из мальчишек, видимо, совсем лишился инстинкта самосохранения, подумал Гарри.

Малфой зыркнул на сцену.

Том ковырял пол носком замшевой мокасины, на лице его отражалась вся горечь многострадального человечества.

— Показать? — ласково спросил Малфой.

Гарри почудилось, что на стенах клуба показалась изморозь, словно дементор пролетел. Воцарилось молчание.

— Ну что ты, Драко, ну ты же знаешь… — опомнившись, кинулся грудью на амбразуру арт-директор (так определил для себя Гарри должность Томаса). — Мальчишки же, ну чего ты…

— Том, прекратить причитать! — процедил Малфой и взбежал на сцену. — Давайте музыку.

На Малфое болтался какой-то жутко модный мохеровый рыжий свитер, тонкий и колючий, придаваший ему обманчивую простоту крестьянского юноши. Возвращение в невинность явно было главным стильным трендом осени.

Но в том, как Драко обернулся вокруг пилона, ничего крестьянского и уж тем более невинного не было и в помине. А было что-то перенятое от легкого ветра, гибкой лозы, плясок холодных ящериц под весенним солнцем, ломкого льда и струящегося пламени. Это была древняя, древняя магия, она сквозила в каждом движении младшего Малфоя, и Гарри с замирающим сердцем узнавал — в грации легкого, тонкого, до сих пор слегка угловатого тела — танцы вейл, безжалостность василиска, угрозу темного волшебства, розовые искры любовных зелий…

У Драко по-прежнему были самые белые волосы из всех, какие Поттер когда-либо видел, только сейчас он был коротко пострижен — очевидно, что у одного из самых дорогих лондонских стилистов. Рыжий свитер полетел на пол, и Гарри явственно уловил общий вздох, пронесшийся по клубу. Под свитером была простая голубая рубашка с коротким рукавом, и Малфой снизошел до того, чтобы лениво расстегнуть первые три пуговицы... Чистый яд, подумалось Гарри. Но хуже всего был взгляд Драко — холодный и приглашающий одновременно. Додумав эту мысль и мимолетом отметив, как светятся в лучах ламп золотистые волоски на руках Малфоя, Гарри обнаружил, что тот смотрит прямо на него.

— Пооооттеррр… Подбери слюну, умоляю. Пол только что вымыли.


* * *

На пол словно бы упал с размаху строительный экран. Все шумно выдохнули и уставились на частного детектива, как на нежданно явившегося мессию. У Поттера что-то дрогнуло в животе — от взгляда, от слов Малфоя, от этих навсегда утомленных несовершенством мира интонаций, и он немедленно обозлился.

— Я даже выслушаю тебя, Поттер, — сказал Драко. — Хотя я уже знаю, зачем ты пришел. И ты тоже заранее знаешь, что ничего нового от меня не услышишь. Соскучился, что ли, раз все равно притащился?

Они сидели за маленьким низким столиком, на кожаных диванчиках друг против друга, и Малфой курил, разумеется, с выкрутасами — пускал кольца, со вкусом выдыхал дым, любовался сизыми фигурами в воздухе. Рядом с ними то и дело мелькал кто-то юный и красивый, но Поттер не видел никого, кроме бывшего слизеринца. Во внутренностях у Гарри словно бы резвилась стая мелких юрких рыбок.

— Не боишься попасть под прямое подозрение?

— Я? Да помилуй боже, кому я нужен? — изумился Драко. — Да я теперь в мире магглов провожу почти все время, к волшебству прибегаю только во время уборки! У меня совсем другая жизнь. И я вроде бы так напуган судьбой отца, что вовек больше не решусь снова прикоснуться к темной магии. Все же знают, какая у меня трусливая душонка! — Малфой усмехнулся. — Уверен, что ты сам первый рыжему сказал: «Да на черта ты вообще к Малфою потащился, его ж никогда ни во что не посвящал!» Вспомнить хотя бы историю с Дамблдором…

— Как же у тебя язык поворачивается говорить о Дамблдоре, Хорек?

— А ты мне рот не затыкай, Потти. Я у тебя не на допросе. Ах да, кажется, мы ведь покинули аврорат? Что так? Чистоплюем оказался, Поттер? Решил, что лучше разыскивать тупых маггловских маньяков? А что ты с ними делаешь? Вычисляешь и сдаешь властям?

— Или не властям, — сказал Поттер.

— Ого, да неужели наш мальчик вырос и разозлился на весь белый свет?.. Где же тот инфантильный сиротка? Я скучаааю, верните мне прежнего Поттера! Гарри, покажись! Что с тобой сделал этот мрачный мужик с первыми признаками алкоголизма и неврастении на когда-то миловидном лице? Ау! Земля — Гарри Поттеру!

— Перестань кривляться, Малфой, — поморщился Гарри. — Никогда не любил цирк.

— Ну а что ты от меня хотел? Не знаю я ничего о трости отца.

— Не может быть, что ты не знаешь «ничего». Малфой, ты наследник одного из самых старых родов магической Британии! Чистокровный, черт побери, ты ведь так этим всегда кичился! И что, тебе совсем ничего не рассказали? Оставили в полном неведении, как какого-нибудь ублюдка-сквиба?

Поттер никогда не видел, чтобы Драко краснел. Но сейчас в бледное лицо словно плеснули алой кровью, нестерпимо ярко даже при таком неверном, уебищном освещении.

— Ты! Заткнись, слышишь, герой недоделанный!

— Малфой, я ведь просто так не отстану.

— Зациклился, Поттер? Застревающая психика?

Гарри пожал плечами. У него было ощущение, что он бежит, бежит со всех ног за какой-то едва видимой тенью на солнечной земле, и пока вообще непонятно было, что именно эту тень отбрасывает. Сейчас он бил наугад, и ему это не нравилось.

— Считай как знаешь, Малфой. Ты знаешь историю трости, ведь наверняка? Просто расскажи мне. Расскажи, Драко. Рон сказал, что она из Дагомеи… Как она попала к вам в семью?

Малфой несколько секунд сверлил его сощуренными серыми глазами. Сейчас он выглядел, как город перед сезоном цунами — настороженный, устремленный в неизвестность и какой-то заранее опустошенный.

— Драко, — повторил Поттер, ужасаясь тому, как легко ему было произносить теперь это имя.

— Ну ладно, Поттер. Историю я, так и быть, расскажу. Трость действительно из Дагомеи. Мой прапрадед — француз, а Дагомея в свое время успела побывать французской колонией. Дед был в числе завоевателей, а потом колонистов, поселился в Дагомее и женился на местной красавице.

— Мерлиновы яйца! — неверяще воззрился на собеседника Гарри. — Среди твоих предков были НЕГРЫ?!!

— Ой, помолчи, Поттер, — отмахнулся Малфой. — Ты так говоришь, как будто Малфой женился на безграмотной грязнокровке, дочери рыбака или торговке фруктами. Это была чистокровная волшебница, род которой уходил к наследникам самого короля Йоруба.

— Короля Йоруба?.. — подозрительно спросил Гарри.

— Содержательный у нас разговор, Поттер. Ты бы хоть историю почитал, прежде чем ко мне являться. По легенде, королевство Дагомея было основано дочерью короля Йоруба, которая встретилась в лесу с Духом Леопарда. От их союза родился Агасу, предок всего народа фон, населявшего Дагомею. Представителей этого народа иногда до сих пор называют Детьми Леопарда.

— О, все ясно. Так, а как с этим связаны племена вуду?

Малфой усмехнулся и покачал головой.

— Ну, на верования вуду есть разные точки зрения. Кто-то говорит, что вуду — порождение самых диких и ужасных племен Африки. Кто-то — что вуду возникло исключительно в результате яростной ненависти рабов, уже вне Черного континента. На самом деле подлинная религия вуду сформировалась именно в Дагомее — сюда вошли и афро-карибские верования, и те, которые были привезены из Вест-Индии. А все то, о чем традиционно талдычат нам историки — рабство, африканцы, вывезенные на Гаити и создавшие страшные обряды в ответ на издевательства рабовладельцев — началось позже. Основы были уже заложены. В Новом свете вуду только прибавило себе ужасов. Кстати, сюда еще и католицизм вплелся. Но вернемся к теме, я не обязан тебя просвещать, Поттер. Сам прочитаешь. Так вот, трость была подарена прапрадеду экзотической прапрабабкой, а до этого переходила по наследству из самых древних времен — и долгое время была скорее посохом, чем тростью. Потом уже дед ее слегка модернизировал, так сказать, сделал более элегантной...

— Разве можно изменить вид артефакта?

— Ну, по большому счету, дед спрятал посох внутри трости. Ручками это делалось, Поттер, ручками, даже не магией. Так что прыжки и ужимки Уизли вокруг «дерева, ах, африканского» совершенно бессмысленны. Это лишь оболочка. Внутри посох сделан из совсем другого дерева. Но, конечно, тоже африканского.

— А что за надписи тогда на набалдашнике?

— А надписи дагомейские, да. Дед перенес их с какого-то ветхого носителя, чуть ли не с куска коры. Не нефрите оно как-то, знаете, сохраннее.

— Рон говорил, что с помощью этой трости можно совершать множество обрядов…

— Ну, надо думать, Поттер. В ней каждая деталь приспособлена к чему-то, к какому-то виду волшебства, не для красоты же.

— Некромантия?

— Может быть, в том числе. Хотя у твоего Уизли очень узколобое мышление. Раз вуду — значит, обязательно некромантия. Корова состоит в логической паре не только с молоком, Поттер, а еще и с сеном, и со скотобойней, и с сочной травой, и с сезоном дождей. Учитесь играть в ассоциации, мои бедные гриффиндорцы. Фантазией вы никогда не блистали.

Гарри сидел, перекатывал в уме рассказ Малфоя на все лады — как-то слишком складно все получалось. Не ожидал он от слизеринского змея такой кротости.

— Что-то слишком быстро ты сдался, Малфой, — проговорил он свои сомнения вслух. — Это наталкивает меня на определенные мысли…

— Поттер, да на тебя не угодишь! Молчу — подозреваешь! Рассказываю — еще больше подозреваешь! Чего тебе не нравится? Ты пришел, увидел, победил! Герой, молодец. Информацию добыл. Пойди и своему рыжему перескажи — он и таким крохам будет в восторге, потолок поцелует! Пусть еще мне благодарность письменную шлет от отдела — за помощь следствию.

— Что ж ты ему самому не рассказал, Малфой? Раз так жаждешь аврорской благодарности?

— А не люблю, когда в моем доме гадят, Поттер. Он дверь ко мне чуть ли не ногой открыл, обыск устроил — на каком основании? Служители закона, тоже мне. Ты бы видел, как тут его псы шныряли… а у меня репутация, бизнес! И еще не люблю, когда из меня на ровном месте убийцу делают…

— А это не так разве? — тихо спросил Гарри.

— Что?.. — опешил Малфой.

— Разве ты не убийца?..

Малфой задохнулся, хотел что-то сказать — или даже крикнуть, но вдруг закрыл рот и окаменел. Как будто ворота захлопнулись, и мост спрятался в крепостной стене.

— Пошел вон, Поттер.

— Малфой…

— Пшел вон, я сказал. У меня даже жалости для тебя нет. Тратить не хочется.

Гарри неловко поднялся и выбрался из-за неудобного стеклянного столика.

В дверях не выдержал, обернулся — Малфой лежал на диване, запрокинув лицо к потолку, и крутил в пальцах новую, незажженную сигарету.


* * *

Поттер брел в направлении садов Кенсигнтона и все пытался сообразить, что же на него нашло. Ну да, подозрительными показались признания Малфоя, но зачем было лезть в бутылку? Зачем — бить в самое больное место? Ни смысла, ни пользы. Лицо Гарри горело, словно он испытывал стыд, хотя, если быть честным, он и сам не понимал, что чувствовал. Что же в Малфое его так задевало, ранило, обжигало, лишало логики? Может быть, все потому, что он был из детства — старинный школьный враг — из того времени, когда и воздух был слаще, и трава — зеленее?

Поттер шел, и руки его дрожали от странного смятения; солнце медленно опускалось за зеленые деревья, пахло яблоками и винным суслом, а в садах кружились крошечные феи, с которыми когда-то играл Питер Пэн и которых магглы считали плодом воображения Джейма Барри. Территория Кенсингтонских садов в определенном месте также граничила с магическим миром, отсюда и феи, по глупости и любопытству залетавшие на часть маггловского Лондона. Одна из облупленных статуй парковых гномов, которую надо было еще суметь отыскать в высокой траве, служила порталом. Но Гарри сегодня не намеревался возвращаться в магическую Британию.

Он думал, что, по сути, ничего не знает о Малфое, каким он стал. Да и каким он был, не знал даже наполовину. И даже если тогда, у Плаксы Миртл, Драко показался ему до боли понятным, это вовсе не обязано быть правдой. Ничего не обязано быть правдой, да и Малфою будет просто жалко поделиться ей с Гарри. Он сам сегодня сказал. И это — неожиданно — осталось и мучило, как ожог.