«Улыбочку!» (Smile for the Camera) Глава 20

[A.N.JELL89]

Название: «Улыбочку!» (Smile for the Camera)
Автор: nicb0723
Оригинал: community.livejournal.com/padacklesrps/646333.h...
Пэйринг: J2
Рейтинг: От «прилично… пока» до «порно!» - авторский. *от переводчика: ага, NC-17, я думаю *
Жанр: Ангст ненавижу, поэтому его здесь нет.
Саммари: АУ-шка о Джареде и Дженсене, в которой оба – натуралы, позирующие для гей журнала. Выдержат ли они? Или немного собьются с «пути истинного»…
От автора: не знаю, было ли что-то подобное раньше, и если было, тогда, пожалуйста, напишите мне. Ну, а если нет, что было бы замечательно, тогда я продолжу
Перевод: crashbrain
Статус:закончен
Размещение:разрешение получено

Глава 20.

Джаред.


Крепкий сон цепляется за сознание, отступая медленно, неохотно. Красно-кирпичные шторы в комнате Дженсена сражаются с первыми яркими лучами солнца, норовящими поскорее ворваться внутрь и затопить безмолвную спальню теплом, но стены лишь тускло отсвечивают едва различимым розовым, а вокруг по-прежнему по-утреннему зябко.

- Холод-дно, - бормочет Дженсен за спиной, зарываясь носом мне в шею и обнимая за талию, чтобы прижаться ближе.

Под одеялом и в кольце рук тело за ночь, согревшись, одинаково разомлело у обоих, а нос у него все равно немножко холодный. Разворачиваюсь к нему лицом и провожу ладонью снизу вверх по позвоночнику, забираясь в волосы и теребя мягкие пряди. – Вас погреть, молодой человек?

Он молчит и не открывает глаз. Впрочем, уголки губ слегка изгибаются, - реагирует, значит.

- Я тебя изнутри отогрею. Не спеша и очень тщательно. Всего целиком, ни одного дюйма не пропущу… от пальцев ног… до кончика носа, - тихо шепчу я, изо всех сил стараясь не заржать от убогости дешевой фразы. А вот Дженсен, не удержавшись, принимается ехидно хихикать, но все равно получает от меня поцелуй в холодный нос.

- Ага, я тут, понимаешь, стараюсь, сама романтичность, можно сказать, и это в… - я переворачиваюсь посмотреть на часы, - в девять-то утра, между прочим, а ему смешно, видите ли!

- Бедняга, - еще шире ухмыляется он, наконец приоткрывая глаза и лениво щурясь на меня сквозь длинные ресницы. Дыхание перехватывает. – Зачем же так надрываться, - Он обвивает меня ногой, скользнув вдоль бедра коленом, - Это ни к чему. Поверь мне.

Я, едва касаясь, целую его в лоб, а он убирает мою руку со своей поясницы и тянет к губам, вталкивая мне в рот и заставляя облизать свои же пальцы. От такого остатки сна на раз слететь бы должны. Точно должны, но я по-прежнему одной ногой в царстве Морфея, а Дженсен так вообще глаза обратно закрыл, - тоже в полудреме еще. Рука со сна будто сто тонн весит, пока я спускаю ее вдоль его тела, находя тугое колечко. Мы вжимаемся грудь в грудь, влипаем друг в друга каждым изгибом; тела, идеально сочетаясь, сливаются в одну совершенную линию, и губы, встречаясь, растворяются в нежном поцелуе.

Мои пальцы бережно теребят чувствительную кожу, и, стой у меня сейчас хоть на толику крепче, честное слово, опасался бы за собственное здоровье. Дженсен начинает ерзать, дергая бедрами, и подтягивает ногу выше, шире разводя ягодицы.

- Секс по утрам – это нечто, - шепчу я в его губы, выводя вокруг ануса осторожные круги и заставляя его вздрагивать от удовольствия.

- Ш-ш-ш. Я еще не проснулся даже, - бормочет он, пытаясь прижаться еще ближе. Пахнет от него просто офигеть. Будто его собственный аромат вдруг усилился в десятки раз. Его вкус не похож ни на что в мире, но едва язык забирается в жаркую глубину рта, сердце заходится в бешеном ритме. Мысли, блуждая, возвращаются к прошлой ночи. Внутри по-прежнему невозможно узко, но, кажется, его это больше не смущает, - по крайней мере, напряженным он не выглядит, а палец проникает вглубь, не встретив сопротивления. До сих пор поверить не могу, что сам вчера улетал от его пальцев, в то время как он, не отставая, словно заведенный скакал на моих. И внутри него было так охуенно, дождаться не могу, когда же, наконец, вставлю в его симпатичную задницу член. Симпатичную, и такую всю теперь мою.

- Дженсен… - начинаю я, сдвигаясь и наваливаясь сверху, - Хочу в тебя. Очень-очень хочу.

Он протестующе стонет и рывком переворачивает меня обратно, подминая под себя и поправляя член, устраивая его вдоль моего, не прекращая ритмично дергать бедрами. – Не сейчас. Толком не проснувшись. Сейчас хочу так. Хочу кончить. – Он снова, качнув, подбрасывает бедра, и, черт, он прав, возможно, потому что желание уже попросту раздирает, так что продержаться дольше пары минут вряд ли получится.

Он осыпает ключицы вереницами хрупких поцелуев, продолжая водить тугим, готовым излиться членом вдоль моего, так и не открыв глаз. Разводит ноги и, скользнув губами к уху, прикусив, теребит мочку, шепча: - Еще хочу, чтобы ты снова трахал меня пальцем. Медленно и глубоко. Хорошенько растянул меня. Обожаю твои пальцы, обожаю, когда они… ох, блядь… да…

Мой палец толкается глубже, вынуждая его задрожать. Внутри немного сухо, но, похоже, он не возражает. Друг о друга вверх-вниз; плоть по плоти в унисон; палец слепо пробивается вглубь; розовые губы Дженсена совсем потемнели; зеленые глаза со сна мутнее… воздух в легких вдруг кончается, дыхание вырывается скудными, судорожными вздохами, как от долгого пребывания под водой или нехватки кислорода. Я готов заниматься этим вечно. Каждый день. Каждое утро. И теперь это станет реальностью, потому что я к нему переезжаю. Я. К Дженсену. И секс, теперь он у нас будет, когда только захотим. Секс. Блин, да еще пару месяцев назад, идея о сексе с парнем мне бы даже в шутку в голову не пришла. Но и Дженсен не просто парень. Он особенный. Настолько, что одна только мысль о жизни без него отзывается болью.

- Да, Джей… вот так… сильнее, надави сильнее… ух, ммммм…

Я легонько постукиваю подушечкой пальца по плотному узелку внутри, стараясь протолкнуться дальше сквозь давящую тесноту. Второй рукой, опустив вниз, обхватываю вместе оба члена, медленно водя кулаком вдоль. Дженсен кончает, задушено всхлипнув. Никогда раньше не видел его таким: сосредоточенно-жесткий взгляд, надсадное дыхание под рваные выстрелы извергающейся плоти. Задница вокруг моего пальца поджимается, и я кончаю следом, выплескиваясь в собственную ладонь, плотно смяв в кулаке головки. Вязкие капли сползают по его члену, сочась сквозь пальцы.

- Э-э… как-то быстро всё, - удивленно выдыхает Дженсен, заваливаясь мне на грудь. Бедра у него все еще потряхивает, пока оба пропускают сквозь себя последние отголоски экстаза.

- Ну, еще бы. В такую-то рань, - напоминаю я. – Надо ж было как-то напряжение снять.

- Надо, - соглашается он и, клюнув меня в губы, скатывается, укладываясь сбоку. – Зато теперь все утра наши. И не утра тоже. Зависит от того, когда я решу выползти из постели… из нашей постели.

- Хм-м… не знаю, не знаю… - с сомнением тяну я, демонстративно проверяя матрац на прочность. – По-моему, моя кровать гораздо удобнее. Мне кажется, стоит заменить ей твою.

- Твоя кровать удобнее, - кивает он. – Ну, по крайней мере, подушки – точно. Не уверен только, поместится ли она сюда.

- Значит… - робко начинаю я, закидывая на него ноги и накрепко перекручивая с его собственными одним путаным клубком, а щекой уютно прижавшись к скуле с пробивающейся колкой щетиной, - Думаешь, лучше не откладывать? Зайти сегодня до съемок ко мне, собрать вещи, уложить все, обмерить, что потребуется? До первого числа еще две недели, а потом придется платить аренду за следующий месяц. Как по-твоему, успеем? Вроде как, чем раньше съедемся, тем лучше, потому что… ээ… в-вот.

Он убирает руку с моего плеча и, придерживая за подбородок, поворачивает мне голову, чтобы поцеловать, - По-моему, отличный план.


**


- Чувак. Вот это однозначно на помойку.

- Джен! Я не могу! Это мой счастливый бобро-медведь, он мне с детства удачу приносил.

- Н-да… - он выгибает бровь, угрюмо разглядывая мою драгоценную зверюгу, безмятежно покоившуюся под кроватью еще пару секунд назад. – Я понял, оно меня пугает. Где ты вообще его такого откопал, позволь спросить. У Санты есть магазин плюшевых Франкенштейнов?

- Нет, - обиженно заявляю я, выдирая игрушку у него из рук и прижимая несчастного полубобра-полумедведя к груди. – Мне мама подарила. Мы как-то отдыхали на турбазе, а я темноты боялся, и она купила в местной лавке. Я с ним потом каждую ночь спал.

- Ути, Господи, злобных монстров он в темноте боялся, - издевается Дженсен, шагая ко мне. И, схватив невинную животинку, швыряет ее через всю комнату. – А вот я, например, этого чудовища боюсь. Не хватало еще, чтобы его очаровательный оскал и безумные глаза мне по ночам в кошмарах являться стали.

- Не переживай, я обязательно в утешение обниму тебя во сне, мне совсем не трудно, - сухо огрызаюсь я, но все равно целую его в уголок губ. – Ну, можно я хотя бы в коробку его уберу? Мама меня прибьет, если узнает, что я его выкинул.

- Да кто б сомневался. И ведь, в самом деле, не выбросишь… - он замолкает, подбирая с пола уродливую полусгоревшую зеленую свечу в подтеках воска. – Зато, это-то наверняка?

- Ага, - соглашаюсь я, поворачиваясь к стопке с DVD. Оказалось, что у нас полно одинаковых фильмов. – Как думаешь, может, отдать мои, что у тебя тоже есть, Тому?

Он кивает, заглядывая мне через плечо, - Конечно, отчего же не отдать. Уверен, Мисси на потолок от радости запрыгнет, когда он станет смотреть «Большие сиськи: пляжная групповушка».

- Ну, не этот же, - закатываю я глаза. – Его, кстати, надо бы оставить: вдруг однажды все надоест и в постели заскучаем, - глядишь, найдется чем оживить.

Он смеется, качая головой. Я смотрю, как джинсы натягиваются на заднице, когда он наклоняется за очередным предметом. А когда, поднявшись, распрямляется, - как липнет к спине, подчеркивая каждый мускул, тонкая красная футболка. На крепкие дуги длинных ног, и будь у меня хоть чуточку меньше выдержки – честное слово, слюной бы давно истек. Отправляю диск с порнухой, купленный мной еще в бытность озабоченным девятнадцатилетним остолопом с бушующими гормонами, точно в мусорную корзину. Не нужно нам ничего оживлять. Да и не потребуется никогда. У меня самый красивый, самый горячий, самый сексуальный, самый охуенный парень на свете. И сейчас я, кажется, рвану и кого-то просто завалю, а потом этому кому-то такой отсос устрою, что у него мозг расплавится.

Мысли обрывает неожиданный стук в дверь. «Бейсбол-бейсбол-бейсбол», - цежу я сквозь зубы, уговаривая член не так явно выпирать из джинсов, прежде чем отреагировать.

- Кого-то ждешь, Джей? – интересуется Дженсен. Я мотаю головой и, пожав плечами, направляюсь к двери, осторожно перешагивая подвернувшуюся по пути коробку, но едва не рухнув у порога, заблудившись в собственных ногах.

- Джаред.

Во рту внезапно пересыхает. Я застываю, едва завидев гостью. Явилась, надо же. Собственной персоной. Та самая, что когда-то обокрала меня до нитки, не забыв прихватить напоследок сердце. Та, после которой внутри месяцами тлела пустота. Девушка, заставившая меня надолго потерять сон и аппетит. Возвращения которой я так отчаянно желал столько времени.

Она тепло улыбается, - Джаред… Боже, как я рада тебя видеть.

- Чт… - голос предательски ломается, приходится прочистить горло, - Что ты тут делаешь?

- Зашла, чтобы извиниться… - темные глаза виновато опускаются вниз. Она такая маленькая, гораздо меньше, чем я помню. На ней черное платье, а каштановые волосы зачесаны назад. Смуглую кожа золотит свежий загар, - интересно, уж не за мой ли счет состоялся визит на курорт. Многие сочли бы ее красавицей, мне же она больше даже не кажется привлекательной. – И сказать, что… что, в общем, может, у нас получилось бы помириться и попробовать начать заново… Джаред, ты… ты, что, переезжаешь? – спотыкается она, разглядев за моей спиной коробки.

- Да.

- А. – В ее взгляде вдруг вспыхивает беспокойство.

Не могу сказать, вызвано ли оно новостями или всему причиной внезапное появление Дженсена, - Проблемы, Джар? – Он становится рядом, с откровенным подозрением разглядывая незнакомку. Кажется, он уже понял, кто перед ним.

- Все хорошо, чув.

Она удивленно вскидывает брови, - забавно, потому что я назвал его так не специально. Это естественно, мы давно привыкли обращаться так друг к другу, но я помню, как она бесилась, когда я звал так ее, демонстративно закатывая глаза и выговаривая мне, что у нее есть имя, и она никакая не «чув» и не «чувик».

Дженсен бережно обвивает рукой мою талию, угрожающе сощурив глаза, - Чем обязаны?

Она моментально включает фирменную стоваттную улыбку, смерив его оценивающим взглядом сверху вниз и одобрительно дернув уголками губ, - Привет. Я…

- …старая знакомая, - перебиваю я, наклоняясь к Дженсену и скользнув губами по виску, - Которая уже уходит.

- А. – снова говорит она; в потяжелевшем взгляде наконец мелькает понимание. – Э-э. Ладно. Да. Я, пожалуй, пойду.

- Приятно было познакомиться, – ровно произносит Дженсен, грохнув дверью.

Я, оцепенев, продолжаю таращиться на дверь, слушая гулкие удаляющиеся шаги. – Пиздец.

- Чувак… - Дженсен затрудняется, подбирая слова. - Поверить не могу, что она приперлась. То есть, это же была она, да? А то, может, я ошибся и захлопнул дверь перед носом у ни в чем неповинного человека? Не хотелось бы оказаться в такой ситуации.

- Это была она.

Он нервно закусывает губу. – Ты… как? Нормально?

- …нет. Но это пройдет, - я вздыхаю и шагаю к дивану, тяжело рухнув в подушки, не желая признаваться, что меня слегка трясет. Он молчит, оставаясь на месте. Просто смотрит на меня, словно не зная, что сделать. И я тоже не знаю, чего хотел бы сейчас от него, если на чистоту. Поверить не могу, что она посмела вернуться.

- Поверить не могу, что у нее в самом деле хватило наглости сюда заявиться, - озвучивая мои собственные мысли, замечает он. – Да еще и просить дать ей второй шанс. Вот стерва. – Он виновато съеживается от собственных неосторожных слов. - Прости… я знаю, что ты очень ее любил и все такое… но она дрянь…

- Да.

- Джаред? – вдруг нерешительно, с каким-то беспокойством спрашивает он. Скрещивает руки на груди, и в любой другой раз я бы привычно засмотрелся, как выразительно проступает, напрягаясь, линия крепких бицепсов. Рельефно, но в то же время гармонично. В любой другой раз; сейчас я лишь безучастно поднимаю глаза. – Ты ведь не думал… то есть… ты же не собираешься… - он напряженно сглатывает, в широко распахнутых глазах отчетливо плещется паника, - …к ней вернуться? Не собираешься?

Его необычайно тихий, подавленный голос настораживает, мигом заставляет встрепенуться. Я медленно поднимаюсь и, подойдя, беру его за подбородок, - Не смей даже думать так больше, Дженсен. Не смей, слышишь? Я никогда не брошу тебя ни ради нее, ни ради кого-то другого. Я же лю… хм… пообещай мне никогда больше не думать о таком, хорошо? Просто пообещай.

Он тянется вперед, осторожно целуя в губы, - Обещаю.

Несколько минут мы просто стоим обнявшись. Я шепчу ему на ухо сентиментальные глупости, а он гладит меня по спине. Когда, успокоившись, мы отрываемся друг от друга, он говорит, что до съемок осталось не так много и скоро нужно выходить. Я киваю, молча подбирая с пола вещи и отправляя их в ближайшую коробку, стараясь думать о чем угодно, лишь бы поскорее выкинуть ее из головы.

- Джен? – неожиданно решаюсь я. – А у тебя в квартире разрешено держать собак? У меня недостаточно места, а я, как бы, всегда мечтал завести себе пса… или пару.

- Да, думаю, запрета нет.

- Если ты не против, на следующей неделе можно было бы сходить в один из этих приютов для животных. Ты ведь не против, м? Сходим? – с надеждой спрашиваю я.

Он тяжело вздыхает, - Не знаю, Джей. Тебе не кажется, что все несколько поспешно? Еще съехаться не успели, а уже думаем завести вместе собаку. Это, вообще-то, огромная ответственность.

Я уже готов отступить, разочарованно опуская взгляд, но в последний момент краем глаза ловлю его ухмылку и лукавый блеск в глазах.

- Сволочь, - ласково обзываюсь я, повалив его на ковер и принимаясь осыпать его лицо поцелуями, оседлав и покрепче прижимая к полу. Он выворачивается, наваливаясь сверху, и теперь уже сам, щекоча, тычется мне в лицо губами, зацеловывая до тех пор, пока я не начинаю икать от смеха.


**


- Не, на кой тебе собака, - вылизать тебя я и сам смогу, - измывается Дженсен, демонстративно мазнув языком мне по щеке. – И под боком полежать… а уж как мне нравится, когда ты меня гладишь и чухаешь, ммм…

- Нравится, значит? – ухмыляюсь я, вслед за ним поднимаясь по ступенькам. – Тогда, конечно, в «апорт» ты тоже без проблем поиграешь?

- Ну, за правильное поощрение, - отвечает он, жадно скосив глаза на мои губы, - Может, и поиграю.

- И каждый день ни свет ни заря будешь радостно сопровождать меня на пробежках?

Он морщит нос, - Все, все, сдаюсь. У нас будет собака.

Я, рассмеявшись, толкаю дверь в студию, успевая заметить, как Мисси и Том, явно застигнутые врасплох, одновременно пытаются смести со стола и спрятать то, что только что разглядывали. – Э-э… о, привет! – преувеличенно громко восклицает Том, а Мисси молниеносно смахивает что-то
еще к себе в рюкзак. – Как оно?

Мы с Дженсеном обмениваемся коротким взглядом, но я, не заостряя внимания, плюхаюсь на диван. – Ничего, потихоньку. А у вас? Признавайтесь, опять что-то задумали?

- Ээ-э… не, не, не, что ты.

Дженсен нарушает секундную неловкую паузу, громко хлопая рука об руку и потирая друг о друга ладони. – Так, ладно, народ. Что там у нас по сценарию для последней сессии? Чует мое сердце, веселье нам обеспечено, финалка, как-никак.

- Я буду скучать по студии, - с грустью вздыхаю я и, подойдя к Тому и Мисси, крепко прижимаю обоих к груди, удивив и того и другого. – И по вам.

- Брось, Джаред, - со смехом отпихивается Том, – Я уверен, мы будем видеться ничуть не реже.

- Аха, - шмыгнув, соглашаюсь я. – Конечно, будем.

- Вот же придурок, - ворчит Дженсен, ткнув меня в плечо. – Ладно… Том? Что там по плану?

Тот медлит, а Мисси и вовсе отводит взгляд. Ну, здорово. Приготовь нам журнал какую-нибудь банальщину – они бы с порога нас застебали, а раз молчат – дело нечисто. Хотя, какая уже, собственно, разница? Фиг меня теперь чем напугаешь.

- Ой, ну хватит, в самом деле. Давайте, говорите уже. Что такого на этот раз? Полицейский и бандит? Мне придется заковать Дженсена в наручники, а потом под видом обыска облапать его зад? – гадаю я, расплываясь в улыбке, заметив, как тот мигом покраснел. О, а что. Поржали бы. – Или нет… вот: морячки?.. форма нам так к лицу. Не-ет, вот! Пираты. Точно. Так круто. Рррр-рр. Нет? Хм. Ну, не знаю. Что еще может быть? Смокинги наденем? Или там, рясы вдруг? – я морщусь. – Или…

- …Джей, прекрати! – стонет Дженсен, хватаясь за виски.

- Вот уж нет! Я их вычислю! – я озираюсь по сторонам, ища любые подсказки, но зацепиться абсолютно не за что, ни единого намека.

Дженсен сверлит Тома умоляющим взглядом, громче слов кричащим: «Ради всего святого, ну, пожалуйста, скажи, только пусть он наконец замолчит.».

- Ладно, ладно, хорошо… - капитулирует Том, поднимая вверх руки, а затем вешает сумку с камерой на плечо.

Ах, вот оно что. Знаем мы такие фокусы. – Снова уличная съемка, да?

Он кивает, - Точно, только в этот раз закрытая, так что риска, как в прошлый раз, быть не должно. Да и бюджет на сей раз на высоте.

- Замечательно, - улыбается Дженсен с таким видом, будто и правда рад. – Ну, что, идем? Умираю с голоду, поскорей бы добраться до обещанных барбекю, Том.

- Идем, идем, - соглашается тот, шагая к двери. – Вам с собой ничего не нужно. Съемка будет в здании за пару кварталов, доберемся туда на моей машине, мне все равно еще свет настраивать.

Десять минут спустя мы уже трясемся в дороге, с трудом втиснувшись вчетвером в тесный маленький автомобильчик. Огромной сумке с камерой место нашлось лишь у меня на коленях. – И все-таки, что сегодня за тема? Ты так и не сказал, - напоминаю я Тому, слегка сдвигаясь на сидении и как бы невзначай прижимаясь к Дженсену бедром.

Том в надежде смотрит на Мисси. – В общем… - начинает та, с преувеличенным вниманием наблюдая, как за окном проплывают соседние дома и здания. Рука Тома любовно лежит на ее коленке, и она кладет свою поверх его запястья. – Думаю, вам просто нужно увидеть, и вы сами все поймете. Я не знаю, как объяснить. Но будет круто, Джаред. Тебе понравится, поверь.

- Угу, - недоверчиво мычу я, но Дженсен беспечно пожимает плечами, и я понимаю, что все будет хорошо. Что бы там ни было.

Машина останавливается у странного вида здания, и Том просит нас подождать в фойе, пока они с Мисси проверяют, все ли готово, а заодно – не болтаются ли по территории посторонние.

- Как-то странно все, - шепотом делится Дженсен.

- И не говори, – я подхожу к искусственному цветку в углу, щелкнув по блестящему листу пальцем.

- Думаешь, есть о чем беспокоиться? Что-то мне уже неспокойно.

- Без паники, идиот. Том ни за что не заставит нас делать чего-то…

- …Так, мальчики, - обрывает Мисси, появляясь в дверях и поманив нас пальцем. – Все готово. Пошли.

Дженсен испуганно распахивает глаза – приходится ухватить трусишку за руку. Все страньше и страньше однако. Мисси ведет нас в закрытый двор, окруженный внушительными стенами из грубого серого кирпича. Ощущения, словно вокруг какой-то старинный вековой замок. Высокое солнце щедро заливает открытые участки площадки там, где нет деревьев. Я в замешательстве останавливаюсь у одной из стен, бросая на камеры и Тома длинную тень. Ну правда, что такого особенного в этих несчастных стенах?

- Ну, вот. Сегодня это и есть наша съемочная площадка, - начинает Том, уже поправляя линзы на любимой камере. – Думаю, сессию вполне можно назвать чем-то вроде «Темы Дождя», видите, - он указывает на выстроенные по земле рядком дренажные воронки, - Это для стока, а воду нам обеспечит вон та хитроумная штуковина, - поясняет он, кивнув в сторону здоровенного брандспойта, направленного вверх на стену.

Дженсен удивленно вскидывает брови, - О. Что ж, похоже, все не так плохо.

- Может, и так, - соглашаюсь я, - Разве что к концу съемок мы, скорей всего, будем походить на двух дебилов.

- Зато ты будешь самым сексапильным дебилом на свете, - отзывается он, на что я, конечно, закатываю глаза, впрочем, тут же невольно расплываясь в улыбке.

- Сейчас, - Мисси принимается копаться в безразмерной сумке, что притащила с собой. – Макияжа сегодня не будет, потому что его все равно бы весь смыло, но зато есть во что переодеться, - она вытаскивает два комплекта из джинсов, тонких белых футболок и белых боксеров. – Держите. Переодеться можно там.

- Что, и всё? – спрашиваю я, забирая у нее одежду.

Она пожимает плечами, отвечая, что, вероятно, при проработке идеи, детали решили не усложнять, постаравшись добиться максимальной естественности.

Мы отправляемся на закрытую террасу, которую Мисси предложила в качестве раздевалки, и начинаем быстро стягивать с себя одежду. Стоит мне остаться в одних трусах, встряхивая перед собой те, что прислали из журнала, как Дженсен в ту же секунду прижимается грудью к спине, наваливаясь сзади всем весом. – Дождаться не могу, когда заполучу тебя, всего разгоряченного и мокрого… тебя под простым-то душем съесть хочется, а тут… даже представить себе боюсь, как ты будешь там смотреться. Обнаженный. Мокрый. Со стекающими по телу каплями.

- Джен. Перестань. Пожалуйста, - умоляю я, отчаянно стараясь держать себя в руках и не заводиться. – Не провоцируй меня, ты же не хочешь, чтобы все пялились, разглядывая мои причиндалы во всей красе, как только вода намочит трусы?

- Ммм… картинка выйдет что надо, - жарко шепчет он мне в ухо, следом ныряя рукой мне в трусы, точно под член, дразняще качнув яйца.

- Прекрати. Сейчас же, Джен, - я, схватив, резко вытряхиваю его руку у себя из трусов, больно щелкнув по коже резинкой. – Уй, зараза!

Он тихо хихикает за спиной, заканчивая переодеваться. Я оглядываюсь, наблюдая за ним с безопасного расстояния, чтобы удержаться от соблазна немедленно к нему прикоснуться. Мысли незаметно переключаются на вечер, на то, что у нас наконец появится возможность заняться сексом. Сексом. Я только надеюсь, что к концу съемки стояк у обоих не перейдет из «мучительного» в категорию «дикий», когда мозг работает в единственном направлении: как бы поскорее зажать друг дружку в первом попавшемся углу… согласитесь, для гостей на барбекю поведение, мягко говоря, вызывающее.

Вода уже вовсю хлещет по серой стене, и я почти готов возмутиться вопиющей растрате, но тут взгляд натыкается на Тома. В ярко-желтом дождевике и таких же желтых бахилах. С облепленной со всех сторон от брызг пластиком камерой. Мы с Дженсеном, не сговариваясь, начинаем в голос гоготать под его красноречивый, обещающий разом все муки ада, взгляд.

- Заткнитесь, уроды! – вопит Том, в довершение образа водружая на глаза прозрачные очки.

Мисси очень старается не рассмеяться вслед за нами, в конце концов крепко зажав ладошкой рот и шмыгнув на стул вдали от воды.

Мы, так и не отсмеявшись, напротив, шагаем под самый фонтан брызг, еще на подходе чувствуя висящий в воздухе влажный туман. – Ух ты, блин, холодная! – взвизгиваю я. Дженсен солидарно вздрагивает.

- Техники сказали, вода нагреется через пару минут после пуска, - кричит Мисси, раскрывая зонт и пряча за ним голые ноги.

- Не переживай, чувик, я лучше печки пока согрею, - говорю я Дженсену своим суперспециальным, низким, вкрадчиво-сексуальным голосом, каждый раз заставляющим его хохотать чуть ли не до слез. Вот и этот раз - не исключение, он моментально заваливается на меня, трясясь от смеха.

- Ну, все, ребят, закончили веселье. Становитесь у воды, не вплотную только, мне пока не нужно, чтобы вы совсем вымокли. И… не знаю даже, - неразборчиво бубнит под нос Том, которого и так почти не слышно за ревом насоса. – На небо что ли смотрите. Как будто вот-вот хлынет дождь.

- По-моему, идиотизм какой-то, - шепотом комментирует Дженсен, и он, наверное, прав, но как только мы подступаем к воде, откуда-то сразу берется уверенность, что мы, как обычно, втянемся в процесс, и все пройдет как по нотам.

Я становлюсь у него за спиной, положив подбородок ему на плечо и скользя ладонями по белой футболке. Мы, щурясь, смотрим вдаль на небо. Я зарываюсь носом в ежик на затылке, ерошу мягкие пряди висков и, прикрыв глаза, несколько раз глубоко вдыхаю, втягивая его аромат. Выждав пару секунд, чуть наклоняю его голову набок, чтобы дотянуться губами до шеи. И пусть Мисси с Томом сейчас всего в нескольких шагах, - удовольствия это ничуть не портит. Так уютно.

Так правильно.

Так по-нашему.

В этот раз мы никого не изображаем, не лезем из кожи вон, изо всех сил стараясь разыграть романтику и зачастую сомневаясь, достоверно ли вышло и насколько игра походила на реальность. Мы вообще не играем.

И вот это – это и есть самая настоящая реальность. Самая, что ни на есть.

Мы двигаемся назад, глубже под воду, под самые струи, пока мои пятки не наталкиваются на стену, к которой я тотчас прислоняюсь, крепко прижав Дженсена к груди спиной и запуская ладонь под моментально вымокшую насквозь футболку. Одной рукой тереблю сосок под тканью, кончиками пальцев второй царапая кубики пресса. Не знаю, какое выражение у него сейчас на лице, но смею надеяться, что очень близкое к блаженству, как сегодня утром. Я, в свою очередь, не могу оторваться и перестать вылизывать его, ловя петляющие по коже водяные змейки. Вода все еще прохладная, но капли быстро согреваются на теле, попадая на язык уже теплыми. Я глотаю все, что удается собрать, и тянусь губами за следующей порцией, стараясь не пропустить ни одного дюйма.

Том, точно приклеенный ни на секунду не отнимаясь от объектива, медленно подступает ближе, жестом веля Дженсену избавляться от футболки. Я принимаюсь тянуть ее вверх, но материал липнет, цепляясь за кожу. Тогда он, помогая, поднимает руки, и я наконец сдергиваю ее, сбрасывая под ноги. Он ерошит волосы, прочесывая пальцами вымокшие, распрямившиеся пряди на макушке и пытаясь их приподнять, но вода продолжает хлестать, и все попытки оказываются напрасными. Впрочем, старается он зря, потому что выглядит именно сейчас, вот так, просто потрясающе, как будто вода, падая сверху, не разбивается о тело, а сама разбивает его, раскалывая на кусочки неровной сеткой холодных узоров, оставляющих на коже мурашки.

В зеленых глазах под потемневшими до черноты ресницами ярко загораются изумрудные искры, говоря мне все без слов. Он разворачивается ко мне лицом, упираясь в грудь руками. Взгляд медленно ползет к животу, который сквозь намокшую футболку видно почти как без нее. Пальцы, растягивая материал, неторопливо мнут через ткань соски, пока те, затвердев, не проступают отчетливыми бугорками, отзываясь на ласку. Какие-то доли секунды, и я, не успев толком ничего сообразить, в мгновение ока оказываюсь без футболки, а он теребит пуговицу и молнию на моих джинсах, глядя на меня совершенно голодными глазами, но словно бы не зная, с чего начать.

За грохотом воды ничего не слышно, но мне кажется, он хочет что-то сказать. Наклоняюсь к самым губам, получая в ответ похабную ухмылку. - Сейчас вытряхну тебя из штанов. Хочу видеть тебя целиком… - он быстро оглядывается на Тома, продолжающего клацать камерой, - И могу себе это позволить.

- Не раньше меня, - в тон усмехаюсь я, дернув застежки и проворно приспуская с него джинсы, чтобы тут же нырнуть внутрь, накрыв задницу под мокрой тканью ладонями. Он едва держится на ногах, почти готовый навалиться на меня всем весом, как только мои пальцы, с усилием стискивая кожу, принимаются мять нежные круглые ягодицы, но вместо того, чтобы подставить ему плечо, я опускаюсь на колени, ниже стягивая с него штаны и ловя губами капельки воды с живота.

Я стараюсь; урча, сдерживаюсь изо всех сил, но когда вода добирается до трусов, и его затвердевший член вдруг отчетливо проступает сквозь тонкую липнущую ткань, выдержка покидает меня почти окончательно. Я прижимаюсь к его стволу, проследив контур ртом, просто воспользовавшись возможностью, и почувствовав, как он подрагивает под губами. А потом начинаю подниматься, рассыпая по коже поцелуи и одновременно пытаясь выбраться из собственных штанов, пока наши губы не застывают на одном уровне, почти коснувшись.

Он отодвигается, и мы оба переступаем на месте, отшвырнув из-под ног насквозь промокшие джинсы. Влажные тела, прикрытые теперь лишь белыми боксерами, с нажимом влипают друг в друга. На то, чтобы не елозить друг по другу, мозгов, конечно, еще хватает, а потому остается только вжиматься друг в друга сильнее, выбивая из партнера едва слышные невольные стоны. Он наклоняется вперед, заставляя меня, оторвавшись от стены, выгнуться навстречу умело закружившему вокруг соска языку, затем целует грудину, и наконец, выставив кончик языка наружу, принимается подбирать с кожи водяные струйки повсюду, куда может дотянуться. Член под боксерами неприятно и болезненно выгнут, и я уже тяну руку, чтобы поправиться, но в этот момент Том сообщает, что мы закончили.

Я расслабленно выдыхаю, а Дженсен, не оборачиваясь, вскидывает в сторону Тома указательный палец, прося еще минутку, а потом, притянув меня за шею, накрывает губы поцелуем. И это вовсе не невинный, дружеский знак внимания едва знакомому парню-симпатяге, а настоящая, переполненная голодным желанием страсть, искренняя и необузданная, приправленная такой откровенной похотью, что мне с трудом удается устоять на вдруг подогнувшихся ногах. Целоваться перед камерой, конечно, не дело, но, раз уж это последняя съемка и, скорее всего, последний раз, когда мы с Дженсеном появимся на обложке журнала вместе, - пусть и читателям-геям перепадет немножко визуального счастья.

Мы наконец отрываемся друг от друга, и я бросаю на его красивое лицо последний взгляд, заворожено наблюдая, как, отрисовывая каждую идеальную линию, медленно скатываются вниз капли. Цепляются за ресницы, оттеняя глаза; струясь, ползут по острым скулам. Собираются в ямках ключиц, чертя прозрачные дорожки до сильной груди.

Впрочем, едва заметив первые признаки посинения губ, мигом хватаю его за руку и тащу к стульям, на одном из которых до этого сидела Мисси. Девушка уже ушла, но на ее стуле лежат два полотенца, и я бросаю одно Дженсену. Не удержавшись, целую его в кончик носа, слизнув последнюю капельку воды, и уже готов растереть ему плечи, чтобы поскорее согреть, но к нам, возвращаясь, уже направляется Том, так что приходится соблюдать приличия.

- Парни, вы отлично потрудились, - говорит он, начиная выпутываться из своего идиотского дождевика.

- Кстати, а Мисси куда девалась? – спрашивает Дженсен.

- Поехала близнецов от няни забирать. Она на такси; будет нас дома ждать. Лучше скажите, вы сами как? Не слишком замерзли?

Я оглядываюсь на Дженсена, отмечая, что кожа на губах и щеках снова порозовела. – Порядок, - подтверждает он.

- Ну и хорошо. Одевайтесь, а я пока уберу тут. По дороге только в студию заскочим, мне там кое-что нужно будет, а оттуда прямиком домой. Не сомневайтесь, я для вас такой стол забабахаю – закачаетесь.

Дженсен кивает, а я усмехаюсь, оборачивая полотенце вокруг бедер, – Дай угадаю. Мисси уже приступила, так?

Том виновато опускает глаза, пожимая плечами, - Она сама. Задумала наготовить всю эту гору каких-то там новомодных закусок. Я честно пытался убедить ее, что нам кроме мяса ни фига не надо. Ну, пиво еще. Но она ни в какую. В общем, договорились, что мясо на мне, а на ней все остальное.

Дженсен, подстегивая, хлопает меня по заднице, - Ну, чего тормозим? Пиво ждет, мясо скоро будет. Да и Джаред втайне умирает от желания снова повозиться с малышней!

- Джен! Ты чего! – в ужасе смущенно лепечу я, словно меня поймали на месте преступления. И предательски краснею следом. Ну, здорово. Теперь даже отрицать бесполезно, что мне и в правду не терпелось опять увидеть близняшек.

- Я слишком хорошо тебя знаю, Падалеки.

- Ну, да, да. Слишком.


**


С первых шагов за порог в нос ударяет сладковатый запах присыпки. С удовольствием поглубже вдыхаю – не так часто уловишь в воздухе нежный аромат детской косметики. Мисси уже хлопочет на заднем дворике, как раз устраивая близнецов в манеже, поворачивая голову, заслышав нас.

- Ребята! Ну как там остаток съемок?

- Лучше не придумаешь. Гриль разожгла, зай? – спрашивает Том, наклоняясь и чмокая ее в губы. Девушка, улыбнувшись, кивает, смущенно вспыхнув под взглядами посторонних.

- Мисс, привет-привет снова! – ору я, буквально протискиваясь через заднюю дверь в сад при помощи собственных локтей.

За спиной откровенно хохочет Дженсен, и Мисси с Томом, вторя ему, тоже смеются, но мне наплевать. Поднимая Аву на руки, я так счастлив, что, кажется, от улыбки сейчас треснет физиономия. Я опускаюсь в кресло, усаживая малышку на колени, и тут же подхватываю вторую. А начиная шептаться с ними, верно, и вовсе выгляжу как кретин.

Дженсен, Мисси и Том еще пару минут остаются внутри, пока девушка не выходит, садясь рядом. – Дети тебя обожают.

- Они уже такие большие, - замечаю я.

Она кивает, ласково теребя шелковистые кудряшки на затылке Оливии, - Да уж. Растут прямо не по дням, а по часам, только успевай одежку покупать.

Мы вместе возимся с малышней, смеша и целуя их в пухлые щечки, - А с Томом у тебя как? Продвигается? – интересуюсь я.

Ее глаза тотчас загораются, - Он классный. Знаешь, я так счастлива. Как будто… как будто вдруг сбылись все мечты. До мелочей, представляешь?

- Аха. Знакомое чувство.

Она понимающе улыбается, - Похоже, кому-то тоже не на что жаловаться? Дженсен, да?

Я лишь скромно киваю, старательно держа бурный поток рвущихся наружу сентиментальных восторгов при себе, - Да. Жаловаться не на что, это точно.

- Дженсен сказал, эта твоя заходила. Я, правда, не сказала бы, что он из-за этого сильно расстроился. С ума сойти, как только у нее совести хватило.

- И не говори. Сам офигел. Удивляюсь, каким чудом вообще сдержался и открытым текстом ее не послал.

Мисси выгибает бровь, отбрасывая темные локоны за плечи, - Да уж, представляю.

- А про… - дверь во двор, прошелестев, открывается, заставляя меня улыбнуться появившимся с блюдом подготовленного для запекания мяса Дженсену и Тому, - …про то, чем мы были заняты у меня, Дженсен сказал?

Мисси щурит глаза, - О, Боже…

- Не обязательно терзать наши уши подробностями ваших гейских кувыркашек. Ну, пожалуйста, - смеется Том.

- Сейчас от смеха лопну, - отзывается Дженсен, скользнув ладонью за воротник и массируя мне сзади шею. – Гомофоб.

- В общем… - я откашливаюсь и поднимаю глаза, ловя его взгляд. Он улыбается в ответ, давая мне понять, что не возражает, если я им скажу, - Короче, мы вроде как съезжаемся. А еще у нас будет собака!

- Правда?! – восторженно взвизгивает Мисси, разве не подскочив на месте. И подскочила бы, не держи она сейчас на коленях одну из девчушек. Уверен. – Так это же здорово!

Дженсен чуть сжимает мне плечо, сдвинув руку, - Согласен на все сто.

Не знаю почему, но я совсем не готов к тому, что в следующий момент он наклоняется, мазнув по губам своими. Впрочем, Мисси с Томом и бровью не ведут, что, вообще-то, приятно.

Потому что не нужно притворяться, и можно просто быть собой за пределами съемочной площадки.

Дженсен опускается рядом на корточки и здоровается с Авой. А когда девчушка, вцепившись, тянет его за палец, выразительно падает, заявляя Тому, что его ребенок – настоящий силач. Он усаживается у моих ног, и я развожу их в стороны, чтобы ему было удобнее устроиться между ними. Едва касаясь, обвожу пальцем ушную раковину, заставив его потянуться навстречу ласке.

Мисси и Том разбираются с мясом, а когда все готово и остается лишь дожидаться, когда оно достаточно зажарится, Мисси поворачивается к нам, улыбаясь так, словно изо всех сил сдерживается, стараясь сию секунду не выболтать какой-то секрет. – В общем… у нас тоже есть для вас одна новость…

- Да? – спрашиваю я, поправляя на коленях Аву. – И какая же?

- Ну… э-э… мы с Томом вроде как женимся.

В воздухе на миг повисает тишина.

Шампанского поблизости через две секунды, конечно, по-прежнему не наблюдается, но мы вчетвером, салютуя друг другу, дружно чокаемся бутылками с пивом.

- Чувак! Поздравляю! Даже не верится, что ты, наконец, женишься, старик. Это так здорово. Правда, - Дженсен хлопает Тома по спине.

- Это я и без тебя знаю, - улыбается тот, покрепче прижимая к себе Мисси. – Только никак не могу понять, как можно было быть таким ослом и не додуматься до этого раньше.

Мисси поворачивает голову, шепча ему на ухо что-то вроде «тебя я ждала бы вечность, никогда не перестала бы ждать».

Мы с Дженсеном выразительно присвистываем в унисон, заставляя обоих покраснеть. - Ой! У нас ведь для вас кое-что есть! – восклицает девушка, в этот раз все-таки подпрыгивая на месте, дав волю импульсу. Она усаживает Оливию в манеж и забирает с моих колен Аву, намереваясь сделать то же самое, а в ответ на мое протестующее хныканье лишь закатывает глаза.

Том идет проверить мясо, а Мисси срывается с места, шмыгнув в дом, чтобы через минуту вручить мне и Дженсену по огромному бумажному свертку.

- Что это? – спрашиваю я.

- Небольшой подарок. Вы с Дженсеном в некотором роде помогли нам с Томом сделать первый шаг навстречу друг другу, и нам захотелось как-то вас отблагодарить, что-нибудь для вас сделать.

Дженсен качает головой, замечая, что это было вовсе не обязательно.

- Да это понятно, - соглашается Том, - Но это чисто символически. Надеюсь, вам понравится.

Я разрываю упаковку, на секунду замирая, обнаружив под ней вставленные в рамки фотографии. Все черно-белые, по одной с каждой съемки. И на всех случайные моменты, когда мы с Дженсеном абсолютно естественны. Никакого сходства с четкими, постановочными снимками, отобранными для страниц журнала. И даже на самом первом, со сценой про бизнесменов, когда мы впервые в жизни встретились, мы смотримся так, словно знали друг друга сто лет. Волосы аккуратно зачесаны назад, оба в строгих деловых костюмах, мой взгляд устремлен точно в камеру, а Дженсен в это время по-особенному, с нежностью смотрит на меня.

На второй фотографии, где нас видно только до талии, мы оба без рубашек, и на головах у нас памятные дурацкие ковбойские шляпы. Мы сидим спиной к объективу, глядя друг на друга и держась за руки, крепко сцепив пальцы.

Должно быть, третий снимок Том сделал, когда мы бесились, потому что на нем, одетые в форму бейсболистов, оба из-за чего-то откровенно веселятся, буквально покатываясь со смеху. Голова у Дженсена запрокинута назад, а в уголках глаз лучатся морщинки. Эх, жаль, не вспомнить, что же нас тогда так рассмешило.

На следующей фотографии Дженсен смотрит куда-то вдаль, а я, словно под гипнозом, - на него. Взгляд приклеен к его носу, я помню, не мог тогда глаз отвести, засмотревшись на конопушки, и думал, что, наверное, это моя любимая его изюминка. Не единственная, конечно, но определенно самая любимая.

Когда я беру в руки следующую фотографию, мы все дружно начинаем хохотать. Дженсен улыбается, но его брови удивленно вскинуты, потому что я, высоко задрав ногу, обхватил его ей, как будто собрался залезть к нему на руки. Дурость, конечно, но абсолютно в нашем духе.

Боже. На последнем снимке из моего свертка тот самый кадр, где я лежу на крыше потрепанной старенькой машины, а Дженсен нависает сверху. Оба раздеты до трусов, и его губы застыли над моими, почти касаясь. Я выгнул спину, чтобы прижиматься к нему всем телом, а он опирается на руки, удерживая себя на весу и заставляя бицепсы выразительно бугриться. Кажется, эта фотография станет моей любимой.

- Блин, чуваки, - выдыхаю я, бережно складывая все снимки вместе. – Они офигенные.

Том кивает на сверток Дженсена, - Давай, открывай остальные.

Первый снимок в подарке Дженсена – сцена с сессии с кроватью в форме сердца. Я помню, потому что тем утром порезался во время бритья, а на фотографии у меня на лице царапина. Это самый обычный кадр, Дженсен просто закинул руку мне на плечи, но то, как мы при этом смотрим друг на друга, красноречивее любых слов.

На следующей фотографии у обоих влажные, распаренные от душистой воды тела. Повсюду вокруг огоньки свечей, серебром отливающие в темноте на изгибах рельефных линий мышц. Дженсен у меня за спиной; его глаза закрыты, а носом он уткнулся мне в шею. Не знай я точно, что к чему, решил бы, что он наклонился и принюхивается.

Дальше следует снимок, где на нас полная амуниция игроков в футбол. Мы стоим друг напротив друга, держа шлемы подмышками. Выражения лиц нейтральны, губы плотно поджаты, но оба смотрят друг другу точно в глаза. Камера снимала сбоку, и на фотографии хорошо видно, как я, не отрываясь, гляжу на Дженсена сверху вниз, в то время как он тянется взглядом навстречу, приподняв голову. Исходящий накал эмоций прожигает даже сквозь бумагу.

Ох ты, ё-о. На четвертом кадре оба, с ног до головы вымазанные блеском, лоснятся от пота. Едва бросив взгляд на снимок, я начинаю краснеть, зная, что Дженсен солидарно краснеет следом. Мы плотно прижимаемся друг к дружке, крепко зажмурившись. Рты у обоих приоткрыты, скорее всего, в попытке выровнять сбившееся дыхание. Том, наверное, щелкнул нас тогда спустя всего секунду после оргазма.

Следующая фотография со съемки в стиле БДСМ. Это тот же снимок, что Том отдал нам сразу после сессии, потому что не мог отправить его редакции журнала. Дженсен, едва касаясь, целует меня в щеку. Его глаза закрыты, а мои только полуприкрыты, мечтательно уставившись на него из-под ресниц.

На последнем кадре мы в тех самых уродских старомодных свитерах. Я с силой закусил нижнюю губу, а Дженсен, широко распахнув глаза, прикусывает мне подбородок. Его глаза просто огромны, и даже не смотря на то, что снимок черно-белый, взгляд словно горит от желания точно знать, что его действия доставляют мне удовольствие. Как будто в целом мире нет никого, важнее меня.

- Чуваки… - тяжело сглатываю я, потрясенно разглядывая историю наших отношений с самого начала до настоящего момента.

- Вот черт! Я сейчас! – вдруг подскакивает Том, уносясь в дом. Мы с Дженсеном, не шелохнувшись, продолжаем таращиться на разложенные вокруг снимки. – Вот, - фотограф возвращается, вручая мне еще одну обрамленную фотографию. – Сделал по-быстрому в проявочной, после того, как мы сегодня все отсняли.

- А мы-то всё гадали, чего это ты там застрял. Думали, так и придется в машине весь остаток жизни проторчать, - смеется Дженсен.

При взгляде на новый снимок у меня дергается член. Мы с Дженсеном неистово целуемся под дождем, широко раскрывая рот и прикрыв глаза. Словно стараясь вложить в этот поцелуй все свои чувства, передать при помощи губ каждую эмоцию, что испытываем друг к другу.

- Блин, - тихо выдыхает Мисси. – Ну, вы, ребят, просто зажигалки.

Мы с Дженсеном в унисон хохочем, а потом еще раз благодарим их. Не знаю насчет Дженсена, но для меня, наверное, это самый лучший подарок из всех, что я когда-либо получал. В первую очередь потому, что связан с ним.


**


Довольные, с набитыми животами, мы, держась за руки, неторопливо бредем домой. Так странно и забавно никуда не спешить, особенно сейчас, когда, казалось, мы сломя голову должны нестись, но в то же время оказывается неожиданно приятным вдруг ощутить уютное затишье. Сегодня вечером для нас начнется новое время, которое, я уверен, будет длиться всю нашу жизнь. Фотографии в рамках надежно покоятся в моей сумке, тяжеленной из-за них как не знаю что, но я все равно с нетерпением жду момента, когда мы доберемся до дома, чтобы скорее полюбоваться на них снова.

- До сих пор не верится, что Том сделал предложение, и они скоро поженятся, - делится мыслями Дженсен, когда мы, наконец дойдя до дома, поднимаемся на крыльцо, - Это просто охуенно здорово.

- В курсе. ОБожемой! Может, я стану подружкой невесты! – со смехом восклицаю я, принимаясь изображать жеманную дамскую походку, дефилируя мимо дверей в фойе подъезда характерно откинув руку и, конечно, выставляя себя полным придурком. Впрочем, игра стоит свеч, потому что Дженсен, покатившись со смеху, придерживает передо мной дверь.

Пропустив меня вперед, он звонко прикладывает мне по заднице, заработав в ответ обиженный взгляд, тем не менее, ничуть не мешающий мне в следующую секунду оттопырить зад, напрашиваясь на повторение. – Какой грубиян, ай-яй-яй. Разве так подобает обращаться с истинными леди? – издеваюсь я, изображая высокий женский голос.

- О, Боже, - стонет он. – «Леди» из тебя, как из слона балерина.

- Что?! Неправда! – надувшись, вспыхиваю я.

- Еще как правда.

- Нет.

- Правда-правда.

Пока он возится с замком, мы все еще продолжаем препираться, а потом он вдруг застывает, вскинув глаза вверх, словно только что вспомнил что-то очень важное: к примеру, что оставил на плите газ, или, уходя, забыл завернуть кран и выключить воду.

- Джен, что?

Он подходит к небольшой стеклянной вазе у двери в прихожей, где держит разную всячину, вроде мелочи или оторвавшихся от рубашек пуговиц. Кольцо на пальце звякает о стенки, пока он перерывает содержимое, что-то ища, а через несколько секунд он достает со дна ключ. – Представляешь, забыл, что сделал дубликат, когда уезжал в отпуск, чтобы соседи забирали почту, - поясняет он несколько взволнованно, но старательно пытаясь не выдать собственных эмоций, - Теперь он твой.

Я ничего не говорю, просто потому что все слова вдруг растерялись. Вместо них я прижимаю руку к его сердцу и нежно целую в губы. Грудь под моей ладонью буквально ходуном ходит, гулко бухая в такт заходящимся внутри ударам. Через минуту под лаской утешающих губ он постепенно успокаивается, и я уже готов предложить перебраться за продолжением в спальню, как он вдруг резко отстраняется.

- Чувак. У меня идея.

Хмурясь и одновременно пытаясь отдышаться, я машинально продолжаю тянуться к его губам, не в силах остановиться, - Идея? Сейчас? Если в ней не упоминается смазка, даже слышать ничего не хочу.

Он закатывает глаза, прося меня вытащить из сумки фотографии, а сам отправляется в кухню, откуда немедленно раздаются хлопки и звук выдвигаемых ящиков. Ну, отлично. Нам снова приперло что-то разыскивать. Я опускаю полученный ключ в карман, на прощание на секунду сжав его в кулаке, и принимаюсь осторожно доставать из сумки снимки, аккуратно раскладывая их рядами на полу гостиной.

- Давай их повесим, - произносит он, появляясь у меня за спиной и заглядывая через плечо.

Я удивленно оборачиваюсь, не менее удивленно вскидывая брови, заметив в его руках молоток и гвозди. – Уверен?

- Абсолютно. Я даже знаю идеальное место, - заявляет он, начиная снимать горные пейзажи и иллюстрации рассветов, украшающие стену напротив входной двери. Это первое, во что упирается взгляд каждый раз, когда входишь в квартиру, и теперь я по-настоящему удивлен, что он хочет разместить наши такие личные фотографии именно сюда, на всеобщее обозрение.

- Джен, ты точно уверен? Я хочу сказать… их ведь увидит абсолютно каждый, кто войдет.

- В этом-то как раз вся фишка.

Я не произношу в ответ ни слова. Вообще. В полной тишине наблюдая, как он примеривается, намечая гвоздем отверстие.

Он, помедлив, опускает руку. – Слушай… Я горжусь этими фотографиями, понимаешь? И нами. Хочу, чтобы люди видели нас такими, какие мы на самом деле. Без лжи и притворства, без масок, настоящих нас, вместе.

Ну как на такое возразишь? Воображение тут же услужливо рисует в мыслях, как при первом визите в нашу квартиру у мамы непременно случится обморок, впрочем, снимки ведь правда потрясающие и «выполнены со вкусом», как выразилась мама Дженсена. «В нашу квартиру». Мне так нравится, как это звучит.

Спустя двадцать минут и несколько дополнительных дырок в его… в нашей стене я стою у него за спиной, обняв его за талию и вместе с ним любуясь на черно-белые кадры, повествующие нашу историю. Я прижимаюсь носом к его уху и обвожу языком мочку.

- Еще последняя осталась. Та, где мы целуемся, - тихо напоминаю я, обхватывая его покрепче.

Он откидывается мне на грудь, слегка поворачивая голову, - Мне кажется, лучше приберечь ее для спальни.

Я улыбаюсь, - Хорошая мысль.

Мы стоим в тишине, одну за другой пробегая фотографии глазами, по нескольку раз останавливаясь на каждой, а потом я, поглубже вдохнув, шепчу ему на ухо, что люблю его. Очень.

Он закрывает глаза и отвечает, не раздумывая ни секунды, - Я тебя тоже, Джей. Ты себе не представляешь, насколько.

Я хватаю его за руку и, сунув подмышку снимок с поцелуем под дождем, тяну его в сторону спальни, - Пойдем. Хочу показать тебе, насколько я от тебя без ума.

Пока Дженсен раздевается, я устраиваю фотографию на прикроватной тумбочке, а затем кидаю на постель тюбик со смазкой и начинаю раздеваться следом, стягивая рубашку и сбрасывая джинсы вместе с трусами.

Он ползком забирается на кровать, демонстративно выставляя обнаженный зад, и температура в комнате резко подскакивает. Он крутит бедрами, то и дело вскидывая задницу, прекрасно зная, как меня это заводит, за что тут же получает от меня ворчливое «чертов провокатор».

- Что такое, чувик? – измывается он, вставая на колени и широко разводя ноги, обольстительно поглядывая на меня через плечо, - Хочешь? Так подойди и возьми.

Не смотря на все приколы и шутливую перепалку, призванную снизить напряжение, когда я подбираю смазку, руки у меня все равно трясутся. Может быть, с прелюдией и долгими предварительными ласками было бы лучше, но я твердо уверен, что весь день и без того был сплошной провокацией, измотав обоих. Время для игр в «кошки-мышки» закончилось, пора переходить к делу, и сил ждать просто не осталось. Я так сильно хочу его, что желание уже граничит с болью. Все исчезает, как только скользкий палец ныряет внутрь. А когда он начинает стонать, подаваясь навстречу, из головы начисто вышибает все мысли. Он все в той же позе – опирается на локти и колени, затвердевший член сочится прямо на простыню, яйца уже напряженно поджались, и, глядя на все это, я не понимаю только одного: как до сих пор держусь и сам еще не слетел с катушек.

- Как клево, блядь, как же клево… ч-черт, я в натуре пассив. Всегда хотел снизу, точно, снизу… - бормочет он, но я не слышу, не способный сейчас сконцентрироваться ни на чем, кроме его колечка, натянутого уже на два моих пальца.

Я убираю руку и наклоняюсь, толкаясь внутрь языком, исключительно чтобы подразнить. У него вырывается громкий стон, а по телу бежит дрожь. Это подстегивает меня, заставляя поторопиться, и я, энергично крутя языком, на прощание впиваюсь в чувствительную плоть мокрым поцелуем, пошире открыв рот.

- Не останавливайся, - умоляет он, но я, ласково погладив ягодицы, прижимаю его к постели, заставляя опуститься. Потом, подхватив под колено, подтягиваю ему ногу к груди и протискиваю в анус большой палец, ввинчиваясь внутрь, второй рукой одновременно нанося на член смазку.

Он выгибает спину, приподнимаясь на постели и разворачивая плечи, чтобы поймать мой взгляд. Я нависаю сверху, удерживая вес на руках, потянувшись и накрывая его губы своими, пока, помогая себе рукой, приставляю и ввожу головку члена в отверстие.

- Так нормально? Скажи, если станет больно.

Но он лишь упрямо мотает головой, - Пожалуйста, просто целуй меня.

И я целую. Долго и глубоко; отвлекая от медленных движений; плавно проталкиваясь внутрь на всю длину, а потом чуть выходя, чтобы снова скользнуть назад; дюйм за дюймом, пока он, наконец, не расслабляется вокруг. Как я до сих пор не расстался с рассудком, едва начав его трахать, честно говоря, понятия не имею.

Он обрывает поцелуй, на одном длинном выдохе шепча, что любит-верит-хочет меня безумно. Расценив его слова как просьбу двигаться ритмичнее и четче, я начинаю вбиваться в него увереннее. Потом замираю в узкой глубине и целую его снова, выскользнув во время поцелуя. А когда, немного сдвинувшись, снова толкаюсь обратно, он протяжно хрипло стонет, резко выпустив мои губы и уронив голову на подушки, начав задыхаться и всхлипывать.

- Дженсен, Господи. Ты не представляешь, как это заводит. Как ты заводишь, - говорю я ему, усаживаясь на колени. Мой длинный член по-прежнему внутри, тесно и очень откровенно соединяя нас вместе, и я никак не могу отвести взгляд, заворожено наблюдая, как он снова и снова исчезает в жаркой глубине между соблазнительных, округлых ягодиц, вдруг понимая, что еще минута, и меня накроет.

- Дженсен… - голос срывается, переходя в едва различимую мольбу, - Дженсен. Я сейчас кончу. Можно я в тебя, чув?

- Угу.

- Сейчас кончу прямо в тебя.

- Да, Джаред. Давай.

Мир вдруг расплывается перед глазами, все тело пульсирует, пока член резкими толчками выплескивается внутри, а каждый мускул под кожей, включая те, о существовании которых я до сего момента не подозревал, выкручивая, сводит сладкой болезненной судорогой. Его спина блестит, усеянная бисеринками пота, отчего кажется смуглее, красивее, сильнее, и я, не удержавшись, царапаю зубами кожу вдоль лопатки, катая по языку вкус. Он дышит тяжело и часто, и я, подсунув руку ему под бедра, нащупываю член. Он приподнимается, позволяя мне потрогать себя и гордо улыбнуться, обнаружив под пальцами расплывающееся мокрое пятно.

- Боже, - хрипит он, так и не подняв головы. Подушки заглушают голос, и слов почти не разобрать, - Было славно.

- Славно? И это все, что ты можешь сказать? – смеясь, подначиваю я, вынимая из него опавший член.

- Ммм… очень славно?

Я, успокаиваясь, затихаю, но Дженсен едва реагирует, почти не двигаясь. Ноги по-прежнему разведены, и я, не устояв, принимаюсь теребить его зад. Осторожно – скорее всего, у него там все саднит. Пальцы, найдя, бережно обводят покрасневшее отверстие, размазывая по краешкам медленно вытекающую сперму. В этом нет ничего сексуального, но это часть его тела, связанная теперь со мной, и мне хочется ее приласкать. Коснуться кончиками пальцев. Позаботиться о ней, понежить гостеприимно впустившее меня колечко.

- Как приятно, - довольно выдыхает он, и не думая сдвигать ноги, лишь чуть-чуть развернувшись, чтобы легко коснуться губ. – Люблю тебя.

- А я тебя больше, - шепчу я, прижимаясь ближе и продолжая выводить пальцем маленькие окружности, втирая в кожу смешавшиеся остатки спермы и лубриканта.

- Быть такого не может.

- Очень даже может.

Он улыбается и бросает на фотографию с прикроватной тумбочки взгляд поверх моего плеча, - И фотку эту уже люблю. Все их. И тебя. С первой нашей встречи, как только увидел. И мне нравится то, как мы познакомились. Очень, - бормочет он все тише и тише, и я понимаю, что он засыпает.

- Ага, - зеваю я в ответ и, закрыв глаза, притягиваю его ближе, устраивая у себя на груди и чувствуя, как он крепко прижимается ко мне всем телом. – Поверить не могу, как же мне повезло… повезло найти тебя, всего лишь за «улыбочку!» в объектив фотографа.


- Конец -

@темы: «Улыбочку!» (Smile for the Camera)